Айрат Ишмуратов

В 15 лет судьба подкинула Айрату Ишмуратову первую непростую задачу: выбрать между скалами и музыкой. К тому времени он уже входил в юношескую сборную Татарстана по скалолазанию и даже выступал на Всероссийских соревнованиях. Однако пальцы, которые у кларнетиста должны быть чуткими, парящими и стремительными, от постоянных тренировок грубели, все больше подлаживаясь под каменные выступы, чем под отверстия на кларнете. 

- Я тогда учился в музыкальном училище и мой педагог просто предъявил мне ультиматум: либо ты играешь на кларнете, либо лазаешь по скалам! И мне пришлось уйти из скалолазания, правда, я нашел альтернативу: стал заниматься альпинизмом. Я продолжал лазить по горам и играть на кларнете! 

- Путь дирижера – это случайность или закономерный шаг в развитии музыканта? 

- В Казани я закончил музыкальное училище и консерваторию по классу кларнета. В училище у всех духовиков был обязательный предмет – дирижирование оркестром, а также на выпуском курсе мы занимались оркестровкой. Выбирали какое-нибудь фортепьянное произведение, раскладывали его на инструменты духового оркестра и дирижировали. А вообще дирижирование вошло в мою жизнь еще раньше, на втором курсе. Во время занятий мы дирижировали не оркестром, а работали с пианисткой, продолжалось это три года. Мы проходили все навыки дирижирования для того, чтобы находясь в оркестре, могли понять, как тот функционирует. И лучше всего это было сделать, когда ты сам дирижируешь. Мой педагог сразу сказал: «Тебе надо бросать кларнет и заниматься дирижированием!» Но я не представлял себе жизнь без кларнета и не не воспринял его слова всерьез. 

-  Он был прав! 

- Мне очень повезло, у меня изначально были достаточно простые и удобные руки... Дирижирование состоит из многих компонентов. И один из них заключается в том, чтобы руки дирижера были понятны музыкантам. У меня всегда это просто получалось. Мне нравились глубокие эмоции в музыке, нравилось вытаскивать большие кульминации, например, в Чайковском, Малере и Вагнере, да и в произведениях всех великих композиторов. 
Есть такая категория дирижеров – так называемый драматический дирижер, который берет именно эмоциональной стороной. Есть Леонард Бернстайн, а есть Пьер Булез. Второй скрупулезно делает все, что написано в партитуре: какой темп, какая динамика – все, как композитор указал, ни шага в сторону. При этом эмоциональная сторона немного страдает. Бернстайн может изменить динамику: например там, где пьяно, делает форте; либо очень замедляет, либо задает бешеные темпы. В его интерпретации произведение может немного отклонятся от того написано в партитуре. Но это настолько убедительно и эмоционально, что, когда слышишь его музыку, то она всех сразу «берет за кишки»!

Кларнетист, дирижер и композитор Айрат Ишмуратов

- Кто из них тебе ближе?

- Вообще я за эмоциональность, но чем старше становлюсь и чем больше дирижерского опыта приобретаю, тем больше понимаю, что чем ближе к партитуре исполняется произведение, тем оно более настоящее, что ли. Это именно то, что композитор и хотел донести до публики, сказать. 

Но я верю в то, что иногда исполнители, особенно великие, могут пойти в своей интерпретации дальше, чем мог себе представить композитор. Скажем, Бетховен написал ту или иную вещь 200 лет назад, а технические возможности музыкальных инструментов тогда были совершенно другие. Гобой, флейта, кларнет за это время получили колоссальное развитие, стали в два-три раза виртуознее, что позволяет на них брать совершенно другие темпы и дает больше возможности в интерпретации! Сейчас можно только предположить, понравилось бы или нет Бетховену то, как исполняется его музыка современными оркестрами. Но на этом вся система интерпретации и строится. Если бы все были такими, как Пьер Булез, то вместо ста великих дирижеров, было бы сто «пьеров булезов» и это было бы никому не нужно. В этом-то вся и прелесть, что каждый дирижер находит какую-то свою изюминку и подчеркивает тонкости каждого произведения и придает тем самым уникальность его трактовке.

- Публике на концертах камерного оркестра Nouvelle Génération предоставлена уникальная возможность следить, как звучит один и тот же оркестр под управлением трех разных по темпераменту, возрасту, опыту дирижеров. И один из них – ты! Твой дирижерский путь в Канаде начался задолго до того, как тебя Ю.Ф. Туровский пригласил в этот оркестр, не правда ли?

- Именно так. В 2005 году я получил докторскую степень по оркестровому дирижированию в Монреальском университете. На концерте – а именно так проходит защита дирижеров – я собрал сводный оркестр, который сыграл «Весну священную» Стравинского под моим управлением. Само по себе это произведение необъятное, и это был редкий случай, чтобы студент собирал гигантский оркестр на выпускной экзамен! Этим я произвел впечатление на своего педагога Jean-François Rivest, с которым мы сблизились и с тех пор стали друзьями. Он всегда был для меня вдохновителем и как музыкант, и как дирижер, и как человек и семьянин. 

Сразу же после этого концерта он предложил мне дирижировать один из концертов с Лавальским симфоническим оркестром, тогда он там был главным дирижером. И вот тогда-то и появилась у меня первая возможность поработать с профессиональным оркестром. В 2007 году я выиграл свою первую позицию дирижера-ассистента у одного из самых выдающихся специалистов в музыке барокко Бернарда Лабади в его камерном оркестре «Скрипки Короля» (Les Violons du Roy) в городе Квебеке. Там я проработал 2 года. Это оркестр феноменального уровня и один из сильнейших оркестров – наравне с I Musici de Montreal Юлия Туровского – в те времена в Канаде. 
Les Violons du Roy существует около 30 лет, записал колоссальное количество дисков, объехал весь мир, играл в самых лучших залах. Оркестр с традициями, крепкими музыкантами, которые в состоянии играть любую музыку. 

И при этом они специалисты в области барокко. Когда работаешь с таким оркестром, то твое исполнение выходит на совершенно другой уровень. Остается только творить, что ты и делаешь! 

Сразу после окончания контракта с Les Violons du Roy я выиграл другую позицию в городе Квебеке с Симфоническим оркестром и я в течение 3 лет был ассистентом израильского дирижера Иоава Талми, получив невероятный опыт работы с профессиональным симфоническим оркестром.

- И с  2011 года ты дирижируешь Nouvelle Génération...

- Nouvelle Génération был создан выдающимися музыкантами Юлием Федоровичем и Элеонорой Абрамовной Туровскими в 2011 году и Юлий Федорович пригласил меня участвовать в первом концерте. 

- Как бы ты определил свое дирижерское кредо?

- Меня привлекает работа с симфоническим оркестром. В таких условиях гораздо больше красок, мощи и энергии, возможностей и репертуара. К тому же мои любимые композиторы – Шостакович, Прокофьев, Густав Малер, Штраус – в основном писали для симфонических составов. Самый мой любимый жанр в музыке – это опера, дирижировать оперу доставляет мне огромное удовольствие. Опера – это целый мир, состоящий из оркестра, хора, солистов, художников, драматургии, света! И когда у тебя есть возможность в музыке контролировать всю эту массу, это, конечно, вызывает очень сильные эмоции. Когда ты вытаскиваешь какую-нибудь кульминацию, когда на сцене хор в двести человек держит фермату и оркестр весь вибрирует... это в принципе не сравнить ни с чем! Разве что с симфониями Малера, выведшего симфонический жанр на уровень опер. Он развил симфонический жанр до апогея. 

- Как композитор ты предпочитаешь писать для симфонического оркестра или для отдельных инструментов?

- Мне просто нравится писать музыку для чего угодно. Во всем есть свои плюсы и минусы. В зависимости от состояния души и от того, насколько я занят. Писать для симфонического оркестра дает гораздо больше возможностей. Получается огромное полотно, где можно развернуться. Но это занимает уйму времени. А вот написать камерный квартет – это гораздо более интимный, гораздо более тонкий жанр – можно гораздо быстрее, потому что там всего 4 голоса, а в симфоническом оркестре их может быть 27. Тут другой процесс, но он по-своему очень интересен. Квартет – один из моих  любимых жанров. У меня уже есть 4 квартета, и я надеюсь до конца своей жизни еще написать десяток. В этом году мне посчастливилось получить свой первый заказ на симфонию – это один из крупнейших жанров музыки. Далеко не часто случается, когда оркестр заказывает такое большое полноценное произведение малоизвестному композитору. Но бывают случаи, когда оркестр идет на риск, верит в композитора. Я получил заказ от Симфонического оркестра города Лонгея, в котором я живу. Проект был щедро поддержан Советом по искусству и культуре Лонгея. В сентябре этого года я с радостью всех приглашу на премьеру моей первой симфонии!

- А горы остались в прошлом?

- Ну почему же! Мы со старшей дочкой активно занимаемся скалолазанием. Она, кстати, уже в молодежной сборной, показывает хорошие результаты. 

- А я уж подумала, что вместо гор у тебя теперь коралловые рифы в домашнем аквариуме!

- Это отдельная история! Вода – еще одна стихия, которая меня все время тянет. Три года назад мы с Марком Саймонсом – прекрасным музыкантом, кларнетистом, моим хорошим другом, который занимается всю свою жизнь парусным спортом, – сплавлялись на его тримаране из Онтарио в Монреаль. Это было мое первое прикосновение к парусам и с тех пор я ими заболел настолько сильно, что даже приобрел себе маленькую яхту. 

- Как случилось, что ты написал музыку на картины Наташи Туровской?

- В первые годы жизни в Канаде мы создали Трио Muczynski – виолончель, кларнет и фортепьяно. Юлий Федорович Туровский с нами очень много занимался и готовил к конкурсам. Мы получили первую премию и высшую награду на Национальном музыкальном фестивале Канады (2002) и первую премию на Восьмом Международном конкурсе камерной музыки в Кракове (Польша, 2004). Мы записали наш первый диск, а Юлий Федорович был нами очень доволен и заказал мне написать произведения для трио, которые мы могли бы исполнить в сопровождении оркестра I Musici de Montreal. И тогда-то и появилась идея написать музыку на три картины Наташи Туровской. Я назвал ее «Фантастические танцы» для камерного трио и струнного оркестра. После премьеры Юлий Федорович предложил записать это трио на пластинку, что стало колоссальным толчком в моей композиторской карьере. Это стало поворотным моментом в моей судьбе: я понял, что могу писать музыку. 

Потом поступил заказ от оркестра Les Violons du Roy на виолончельный концерт, и тут я уже недолго думая выбрал еще три картины Наташи. Далее поступил заказ от Марка Саймонса. А потом для Nouvelle Génération я уже решил закончить цикл, написав еще три произведения, и появился цикл из девяти картин, которые некоторое время назад все вместе и были исполнены Nouvelle Génération.

С Элеонорой и Юлием Туровскими

- Мы еще не говорили о «Клезтори»!

- Мой педагог по кларнету, народный артист республики Татарстан Альберт Гильфанов стал участником первой клезмерской группы «Симха» в Казани в последние годы существования СССР. Еврейская музыка в те времена в Казани – это было настолько новое и свежее, что я сразу влюбился в эту музыку и мечтал  играть в подобной группе. 

- А получилось в Монреале...

- 16 лет назад родилась группа «Клезтори». В ней играет и моя жена Эльвира – альтистка и скрипачка. Мы очень много играли на улице и в метро. И однажды записали свой первый альбом. Сами печатали его, сами заворачивали диски... Мы с Эльвирой жутко гордились этим диском и показали его Юлию Федоровоичу. И вдруг через пару дней он звонит и говорит: «А вам было бы интересно записать компакт-диск с I Musici de Montreal и компанией «Chandos»? Британская студия «Chandos» – одна из крупнейших в Европе, она распространяет свою продукцию в 50 странах мира. Пришлось браться за аранжировку для струнного оркестра. И диск был записан. 

- А после этого начались ваши гастроли по миру...

- В первую очередь у нас прошло около 30 концертов с I Musici de Montreal в США и Канаде, что было фантастической удачей. Через полгода нас пригласили сыграть концерт с Монреальским симфоническим оркестром в одном из престижных залов Place des Arts. Еще буквально полгода назад мы играли на улице перед Place des Arts, и вдруг нас пригласили выступить в этом концертном зале на одной из центральных площадок города. Это выглядело как что-то нереальное! После этого был записан еще один диск, нас стали приглашать играть с разными оркестрами, появился приличный менеджмент и пошло, и пошло...

То, что Ю.Ф. Туровский нас заметил и не побоялся пригласить для записи с его оркестром, сыграло колоссальную  роль в развитии группы. А диск получился таким ярким, то Юлий Федорович говорил, что его нужно продавать в аптеках как средство для счастья.

Айрат Ишмуратов и Эльвира Мисбахова  во время гастролей группы «Клезтори». Шанхай,  2013

- Айрат, так получилось, что мы беседуем в день памяти Юлия Федоровича – 15 января...

- Этот человек дал мне очень много! Я без конца могу говорить о том, что вся семья Туровских сыграла значительную роль в моей жизни, в жизни моей семьи в Канаде, в нашем становлении как музыкантов. Стать или не стать счастливым – это наш личный выбор. Я нашел свое, во-первых, в семье – нет ничего более захватывающего, чем наблюдать за тем, как растут мои дочери! А во-вторых, я полностью отдаюсь Музыке – одной из самых больших сфер человеческого искусства. Я играю на кларнете, дирижирую оркестрами и даже смею сочинять... Меня часто спрашивают, как мне удается делать так много вещей одновременно? Думаю, что ответ будет таким: я постоянно стремлюсь быть хорошим отцом, мужем, другом, музыкантом... Но я, вероятно, никогда не буду безупречен.

Автор: Светлана Мигдисова