12°C Монреаль
Именно с Бориса Моисеева началось превращение «утвержденной сверху» советской эстрады в безудержный праздник-эпатаж, который впоследствии стали называть «шоу-бизнесом».
Созданное Моисеевым в середине 80-х годов танцевальное трио «Экспрессия» стало знаком этого прорыва и совпало с горбачевской перестройкой. Позднее, добавив к эротическому балету (первопроходцем которого он был) задушевное пение, знавший толк в успехе «Падший ангел» и « Дитя порока» выходил на сцену в дуэте с самыми знаменитыми и эффектными исполнительницами. Вместе с Аллой Пугачевой он зажигал «Две свечи». С Лаймой Вайкуле темпераментно исполнял «Прибалтийский роман». С Людмилой Гурченко совершал изысканное путешествие по декаданс-маршруту «Петербург-Ленинград». Умеющего носить немыслимые одежды и владевшего искусством обольщения обоих полов, этого «monstre sacré», как бы мог сказать о нем Жан Кокто, боготворила публика, а богема считала своим. Однако вне сцены и творчества, которым Борис Моисеев отдавал себя без остатка, он, кажется, был хрупким, а к концу жизни – довольно одиноким человеком. Его сердце, в последнее десятилетие не раз переживавшее серьезные сбои, навсегда остановилось в 68 лет.
В эти дни об ушедшем Артисте много пишут, и зачастую нелегко отделить правду от вымысла.
Мы публикуем беседу с двумя монреальцами, каждый из которых по-своему причастен к жизни и творчеству Бориса Моисеева. Это супружеская пара – Людмила Чеснулявичуте и Маркс Толкач. Основу этой беседы составил материал, вышедший в «Нашей Газете» в 2014 г.
Кем приходится вам Борис Моисеев?
Маркс: Борис – мой младший брат, братишка... В отсутствие отца (родители жили порознь) я был тем, кто его заменил и кого на моей родине – в Белоруссии – называют «татой». Борис – очень дорогой мне человек.
Людмила: Я по образованию балерина. С 1982 г. и до отъезда из СССР в 1987 г. танцевала в созданном Борисом трио «Экспрессия». Борис – мой друг и учитель. Период жизни, на который пришлось наше тесное творческое сотрудничество, остался в моей памяти как один из самых ярких.
Становление
Давайте начнем с рождения. Слово вам, Маркс.
– Когда 4 марта 1954 г. родился Боря, мне было 14 лет. К этому моменту мой старший брат Анатолий уехал из Могилева, где мы все трое и родились. Наша мама Геня Борисовна Моисеева была рабочей на кожевенном заводе. В возрасте 20 лет она вступила в партию и всегда оставалась высоко идейным человеком. Она назвала меня Марксом: я родился 22 апреля 1940 г. Мама была исключительно честной, ее все уважали. В 1947 г. ее наградили грамотой Верховного Совета. Эта грамота хранится у меня здесь, в Монреале. Тогда же в журнале «Работница и селянка» на 2-ой странице был опубликован ее портрет.
В 1954 г. декретных отпусков для женщин и алиментов для детей еще не было. Чтобы прокормить нас, мальчишек, маме приходилось работать в две смены. Вот я и стал Борису «татой»: пеленал, поил, кормил, водил его вначале в ясли, в детский сад, а затем, когда в возрасте 6 лет у Бориса проявились артистические способности, привел его в кружок самодеятельности.
А как проявились его способности?
– Мы с еврейскими родственниками, также работавшими на могилевском кожевенном заводе, жили в коммуналке так называемого «серого дома». И вот когда вся наша «мишпуха» собиралась после работы вечером на кухне, Боря натягивал там простыню, а точнее, тряпицу, заменявшую занавес, и, нарядившись в мамины простенькие платья, устраивал нам концерт: пел и плясал. И казалось тогда, что делать он это может без устали. Было весело. «Наш Боря – артист!», – говорили все.
Вскоре он поступил в хор и детский хореографический ансамбль народного танца ДК им. Куйбышева И когда в 14 лет его приняли в Минское хореографическое училище, никто не удивился: Боря уже давно ходил в любимцах публики. Провожала его в Минск вся школа. А сам я еще в 1963 г. уехал в Свердловск, где окончил политехнический техникум и устроился в НИИ химического машиностроения. Потом перешел на работу в «почтовый ящик». И пока Боря учился в Минске, мама регулярно посылала ему деньги из своей пенсии. Он навсегда ей за это был благодарен.
А вы, Людмила, откуда родом?
– Я родилась в г. Черняховске Калининградской области, ходила в там в круглосуточный детский сад. Моя мама была музыкальным работником, папа – машинистом тепловоза. Когда мне исполнилось три года, наша семья переехала в Вильнюс.
В возрасте 7 лет родители отдали меня в хореографический кружок городского Дома культуры.
А спустя 3 года, заметив мой интерес к балету и определенные склонности, наша руководительница взяла на себя инициативу отвести меня в Национальную школу искусств им. Чюрлениса, куда я и была затем принята. Это было очень почетно!
Однажды к нам в Вильнюс приехали специалисты из Большого театра отбирать юные дарования. И я, 11-летняя девчонка, решила показаться. На первом туре проверяли растяжку, прыжок. Одобрили. Вызвали на второй тур в Москву: мы поехали с мамой. Там нужно было пройти медкомиссию. Прошла. На 3-ем станцевала «польку». И в 1969 г. я была принята в Хореографическое училище при Большом театре! Поселили меня в интернат на 2-ой Фрунзенской улице. В каждой комнате – по четыре девочки. На каникулы я ездила к родителям домой. Преподавали у нас С. Головкина, Л. Рафаилова, Золотова.
В 1977 г. я окончила училище и с дипломом по специальности «балерина» вернулась в родной Вильнюс. Однако к тому моменту стало ясно, что классической балериной мне не быть: мой рост и вес не соответствовали принятым стандартам. Зато меня взяли в хореографическую группу популярного эстрадного оркестра «Тримитас».
Трио «Экспрессия»
Там вы и встретились с Моисеевым?
– Именно так. Боря приехал в Вильнюс из Каунаса, куда был распределен в Театр оперы и балета. Но работа там его не удовлетворяла, он искал для себя новые, современные формы. И когда он к нам пришел, то сразу обратил на себя внимание. Он был ни на кого не похож: и лицом, и манерами, и одеждой. Чувствовалось, что он какой-то особенный. Вот тогда-то он меня и «сманил» вместе в Лорой Романовой (вторая солистка «Экспрессии» -Прим. ЛП): «Давайте, – говорит, – поедем на лето работать в Юрмалу!» Условия казались неплохими: проживание в кемпинге – бесплатное, зарплата – 10 рублей в день. В это же самое время родилось название нашего трио – «Экспрессия». Боря подбирал музыку, придумывал хореографию, драматургию, мы с Лорой, тоже, конечно, предлагали что-то, но несомненным лидером был он.
Мы работали в концертных залах « Юрас Перле», но больше всего – в «Кабурге». Отработали два сезона и в один прекрасный день получили приглашение... от Аллы Пугачевой и Стаса Намина. Нам предлагалось сотрудничество. Вот это да! Начиналась новая жизнь!
Это означало возвращение в Москву?
– Да, но самым главным, конечно, была возможность работать в «Театре Аллы Пугачевой!» Лора к тому моменту вышла замуж, а мы с Борей сняли двушку в «хрущевке» в Марьиной Роще. Боря жил в большой, но проходной комнате, а я – в маленькой. У нас часто собирались артисты, было шумно и весело. При этом у каждого из нас двоих была своя личная жизнь, а вот творческая – общая.
Ночью я могла проснуться от звуков музыки и хореографических па: это Боря сочинял, что-то пробовал, репетировал. Он был неутомим в творчестве. Конечно, я смотрела на него с восхищением...
Я помню ваше первое появление на ЦТ в середине 80-х. Оно было подобно взрыву. Стройный и манерный Моисеев с подведенными томными глазами и две обольстительные красотки: та, что повыше – блондинка с длинными-предлинными ногами, вторая – жгучая брюнетка. Тогда таких откровенно сексапильных артистов на советском ТВ не было. Неотвратимость общественных перемен была уже очевидна, и подтверждением тому были и вы, трио « Экспрессия».
– Да, но эта новизна не легко давалась. Художественные комиссии делали нам замечания, просили, чтобы мы «не слишком...». Боре было рекомендовано отрастить усы и бородку: чтобы выглядел помужественнее, а то «мало ли что о нем можно подумать». Впрочем, как раз этот совет ему пошел на пользу: облик его стал еще более оригинальным. Нас хотя и выпустили на телевидение (мы выступили в популярной передаче «Утренняя почта» с Ириной Понаровской, и, к слову, Алла Пугачева отнеслась к этому спокойно и по-дружески), но за границу – нет. Боялись, наверное, что мы можем скомпрометировать облик страны. А так мы работали в основном на площадках «Интуриста», в отелях «Интерконтиненталь» и «Союз». Среди наших поклонников было немало иностранцев.
Один из них, кажется, Вас в итоге и «похитил»?..
– Да. В 1988 г. я вышла замуж за француза и переехала жить во французский город Лилль.
Расставание и... встреча
Не жалко вам было расставаться с «Экспрессией»?
– Конечно, жалко. Эти годы (1982 -87), как я теперь понимаю, были самым насыщенным периодом моей жизни. Но и трио, в которое Боря после моего отъезда взял новую актрису, увы, распалось год спустя.
Потому еще, что начиналось «смутное время»?..
– В том числе. Боря приехал ко мне в гости во Францию, пробовал там себя, затем какое-то время работал в Бруклине в США, но в итоге в 1991 г.вернулся в Москву. Помогли ему встроиться обратно Кобзон и Пугачева. Ну, и как вы понимаете, его дальнейшая творческая карьера развивалась уже без моего и Лориного участия. К тому же во Франции я стала мамой, и это был для меня самый счастливый момент в жизни.
В 1995 г. я с семьей переехала в Монреаль. Мой сын вырос, а сама я многие годы руководила салоном красоты «Maggy France».
A как сложилась ваша судьба, Маркс?
– Я стал инженером, получил два диплома о высшем образовании, работал в родном Могилеве, где был начальником производства на комбинате химического волокна . В 1993 г. вместе с женой, сыном и дочкой уехал в Израиль, а в 1994 г. оттуда прибыл в Канаду. Здесь я пятнадцать лет проработал на одном и том же предприятии, никогда не просил государственной помощи, сейчас на пенсии. Дети мои живут в Израиле и Германии, у меня двое внуков. А 18 лет назад судьба меня вновь свела с Людмилой. И произошло это в Монреале. К тому моменту каждый из нас был уже практически свободным человеком. С тех пор мы вместе!
А Борис в этом сыграл какую-то роль?
Людмила и Маркс
Людмила: Нет, он нас не сводил, но наша общая причастность к его жизни и творчеству, конечно, объединила нас. И мы были так рады принять приглашение Бориса на празднование его 60-летия! Вот только на съемки передачи «Пусть говорят» пришлось мчаться прямо с самолета, а ведь у нас для такого случая были приготовлены специальные костюмы!.. Зато встретились все с большой радостью! Борис нас замечательно в Москве принимал!.. Потом были еще другие телепередачи и встречи.
PS. Маркс: Я бы хотел добавить еще, что наш с Борей отец был военным музыкантом. Он играл на духовых инструментах. От него Боря унаследовал музыкальный слух и чувство гармонии. И видите, как наш народ его любил! Мы с Людмилой глубоко скорбим в связи с уходом моего любимого брата.
Автор: Людмила ПРУЖАНСКАЯ
