23°C Монреаль
Французская писательница Anne Berest имеет российско-еврейские корни. Именно они стали предметом ее 500-страничного исследования и раздумий, опубликованных в парижском издательстве «Grasset».
Основная интрига художественного повествования связана с загадочной открыткой, в 2018 г. извлеченной на свет из глубин ящика домашнего письменного стола. На лицевой стороне – роскошное здание парижского театра «Опера Гарнье», а на обратной стороне – штамп почтового отделения Лувра 4 января 2003 г. и четыре имени, написанные неровным столбиком шариковой ручкой: Эфраим, Эмма, Ноэми, Жак. Но больше – ни слова: ни подписи отправителя, ни его адреса. Что бы это значило? Берест задалась этим вопросом после того, как ее мама Лелия Пикабиа-Бувери объяснила ей, что это имена их общих российских предков по фамилии Рабинович: Эфраим и Эмма – это ее дед и бабушка, Ноэми и Жак – ее тетя и дядя. Все четверо погибли в немецком концентрационном лагере Освенцим в 1942 г.
Желая установить личность отправителя, Анн Берест начала свое расследование. В поисках ответа она отнесла эту открытку известному парижскому детективу, проконсультировалась также с графологом, однако ни тот, ни другой не знали, чем помочь. К этому моменту Берест основательно погрузилась в чтение семейных документов, полученных ее мамой из различных французских архивов. Вместе они предприняли ряд поездок по местам, где жили их предки, опросили ряд уцелевших свидетелей и в результате выстроилась довольно полная картина. При этом на роковой вопрос: откуда пришла открытка с именами убитых Эфраима, Эммы, Ноэми и Жака, ответа не было.
Они покинули Советскую Россию
В 1919 г. в разгар Гражданской войны, разделившей народ на белых и красных, инженер по образованию и эсер по партийной принадлежности Эфраим Рабинович принял решение покинуть голодную, обнищавшую Москву. Да и вся его еврейская родня разлеталась из страны кто – куда. Их отец – в Палестину. Один брат – в польский город Лодзь. Другой, с мечтой сниматься в кино, – в Париж. Ну, а он, Эфраим, со своей женой, пианисткой Эммой и их маленькой дочкой Мириам, решил перебраться в соседнюю тихую Латвию, точнее – в Ригу. Там они должны устроиться!
И поначалу и впрямь все в Риге у них сложилось удачно. Эфраим запатентовал небольшие инженерные изобретения и параллельно занялся оптовой торговлей паюсной икрой, его жена давала уроки музыки детям из буржуазных семей, в 1923 г. у них родилась вторая дочка – Ноэми. Однако подъем латышского антисемитизма вынудил семью Рабиновичей сняться с места. И куда теперь?.. Отец пригласил: давайте ко мне, в Палестину! «Что ж! Займемся там сельским хозяйством! Будем растить апельсиновые рощи!», – подумал Эфраим. И в 1924 г., окрыленный идеалами сионизма, он переехал поближе к отцу. Там у Эммы и Эфраима родился сын, назвали его Яковом (Жаком). Вот только выяснилось, что жизнь в Палестине трудна, почва неподатлива и прокормить семью с тремя детьми – дело трудное.
И тогда Эфраим решился на уже третью по счету эмиграцию. Куда? Во Францию, а это вам – не хухры-мухры! Франция – страна Свободы, Равенства, Братства! Это государство, где наперекор антисемитскому навету был оправдан капитан Дрейфус, за честь которого вступился великий писатель Эмиль Золя. Кто не слышал о его знаменитом манифесте «J’accuse» («Я обвиняю»)? «Но во Франции, говорят, трудно пробиться, там все места заняты», – возразил Эфраиму пожилой отец. «Кто говорит, папа? Не зря существует поговорка: «Heureux comme un Juif en France»! («Счастлив, как еврей во Франции»), – парировал Эфраим. – В Париж! Только в Париж!»
И в 1929 г. он с семьей прибыл в Город-светоч. Была уверенность: на этот раз они уже никуда отсюда не сдвинутся, что бы ни случилось! Да и что может случиться в таком прекрасном, таком культурном месте? И к концу 30-х годов, можно смело сказать: Рабиновичи достигли немалых успехов. Эфраим открыл небольшую фирму и зарегистрировал ряд патентов на производство оборудования для выпечки хлеба, приносивших ему неплохой доход. Результат? Семья разместилась в достойном районе в квартире со всеми удобствами. Дети поступили в престижные учебные заведения – лицеи «Henri IV» и «Fenelon», старшая дочка Mириам – на философский факультет в Сорбонну. Все они прекрасно владели французским и были прилежны.
В оккупированном Париже
И вдруг все вмиг перевернулось. 22 июня 1940 г. Франция под управлением маршала Петена подписала перемирие с Третьим Рейхом. С этого дня начался спуск в ад. Еврейское население – в первую очередь, то, которому до немецкой оккупации французские власти не предоставили гражданства – в считанные недели оказалось лишенными гражданских прав. Отныне евреям нельзя более иметь свободные профессии (врач, адвокат, архитектор), предписано отказаться от всякого рода предпринимательства, полагается носить на верхней одежде нашивку в виде желтой звезды... Прожившие в Париже одиннадцать лет Рабиновичи попали именно в эту категорию населения. Обстановка быстро нагнеталась, начались массовые доносы, а за ними – облавы.
Рабиновичи бегут из столицы, пытаясь обосноваться в провинции, где, возможно, легче укрыться. Но... маховик преследований раскручивается еще быстрее. Их дети - 17-летняя Ноэми и 19-летний Жак - арестованы и отправлены на Зимний велодром (Vél d’Hiv), откуда под конвоем в числе других еврейских детей, подростков, юношей и девушек они будут доставлены в транзитный лагерь Питивье. А по прошествии нескольких месяцев – их отправят в Польшу, в немецкий концлагерь Освенцим. Оттуда они уже никогда не вернутся. Их родители, Эмма и Эфраим, чуть позже разделят с ними ту же страшную участь. Никто из них не дождется весны 1945 г., когда Красная армия откроет ворота этого страшного лагеря смерти.
Что касается старшей дочери Мириам, то она случайно уцелеет: к моменту оккупации у нее будет своя семья. Мириам вступит в движение Сопротивления, будет выполнять поручения по подрывной антифашисткой работе, а после освобождения Парижа в августе 1944 г. родит дочку Лелию Пикабиа (отцом которой станет Винсенте Пикабиа, сын известного художника-абстракциониста Франсиса Пикабиа). Так линия рода Рабиновичей и найдет свое продолжение. Француженка Анн Берест станет четвертым по счету потомком.
Канадский посол
Одним из самых волнующих эпизодов этой саги стало возвращение выживших узников немецких концлагерей. Июнь 1945 г. Их, истощенных и ослабленных, по распоряжению генерала Де Голля привозят и размещают в роскошном парижском отеле «Лютеция». Они проходят санитарную обработку, их моют в душе, им выдают новую одежду, приглашают к обеду. Множество парижан и жителей окрестностей пришло к отелю в надежде найти среди прибывших своих родственников. Найдут ли?..
«Обед подан. Узников рассаживают вокруг столов. Они так давно не ели из тарелок. Так давно, что им кажется, что этого никогда и не было. В серебряные кувшины налита вода. Питьевая вода. А они-то забыли ее вкус. На столах – вазы с красивыми букетами гвоздик: гвоздики – синие, белые, красные. Канадский посол во Франции и его супруга доставили из своей страны молоко и разные сорта конфитюра», – пишет Берест.
Канадский посол, о котором идет речь в романе, – это Жорж Ванье, много лет проработавший на высшей дипломатической должности в Париже, а позднее назначенный Генерал-Губернатором Канады. Его супруга – Полин Ванье. Имя Жоржа Ванье известно каждому монреальцу благодаря названию станции метро.
Мертвые управляют живыми
В своих многочисленных интервью французским СМИ Анн Берест призналась, что, начиная свою книгу, она не была уверена в ее концовке: а вдруг так и не найдется тот или та, кто в начале 2003 г. отправил им домой ту самую открытку с четырьмя заветными именами? И все же этот человек случайно нашелся.
Им оказалась соседка престарелой и одинокой Мириам, которая, живя уединенно в маленьком провинциальном городке Серест и сознавая, что ее дни сочтены, попросила эту женщину опустить в почтовый ящик свое напоминание с именами погибших родных: Эфраим, Эмма, Ноэми, Жак. К тому моменту, по словам соседки, память Мириам стала ослабевать, она начала многое путать, в том числе родственные связи, а в ее французский неожиданно вмешались два других языка – русский и идиш.
Мириам написала на открытке адрес своей дочери Лельи Пикабиа-Бувери, о которой очень тосковала, и вообразила, что она сможет получить у нее послание себе самой. Эфраим, Эмма, Ноэми, Жак... «Я не должна их забыть, иначе никто не узнает о том, что они жили на этом свете», – так объяснила она свой жест незадолго до своей смерти.
Книга Анн Берест служит достойной эстафетой этому простому и волнующему душу объяснению. Ту же мысль еще в XIX веке высказал французский философ Огюст Конт, написав: «Мертвые управляют живыми». После долгого молчания, продлившегося без малого восемь десятков лет, неумолимо оживают голоса людей из прошлого.
Учащиеся Франции выбрали роман «Почтовая открытка» в качестве призера «Премии Ренодо лицеистов-2021». А это значит, что его, скорее всего, будут изучать в школах и колледжах, и есть надежда, что память о былом не будет прервана.
Автор: Людмила ПРУЖАНСКАЯ
